"Креативность" - мини с ФБ-2014

[ancordy]

Название: Креативность
Автор:  +Lupa+
Бета:  Bianca Neve
Размер: мини, 1 461 слово
Пейринг/Персонажи: Ангел/Корделия, Уэсли, Ганн, Фред (подразумевается Ганн/Фред), Дэннис
Категория: гет
Жанр: юмор, флафф
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Подарок на день рождения.
Примечание/Предупреждения: нет

Это был самый обычный день. По крайней мере, так думал Ангел.
Он по обыкновению прошел в свой кабинет, убедился, что его никто не видит, пару раз крутанулся на стуле, с нежностью вспоминая, что мебель для него выбирала Корди, и углубился в бумаги.
Однако вскоре его отвлекла необычная суета вокруг. Фред шушукалась с Ганном больше обычного, и это явно не была романтическая воркотня. Даже Уэсли, кажется, оторвался от своих книг и печальных взглядов на влюбленную парочку. Назревало что-то серьезное, и Ангел решил, что пора вмешаться.
– В чем дело? – без обиняков спросил он, вызвав своим появлением нешуточный переполох.
– Боже, Ангел, у меня чуть не случился сердечный приступ! – воскликнула Фред, вновь вынимая наполовину запиханный под стол сверток. – Я думала, это Корделия.
Ангел удивленно вскинул брови:
– А я наивно полагал, что нас довольно сложно перепутать. Может, мне стоит перестать носить платья?
Но никто не отреагировал на его шутку. Нервно глянув на дверь и почему-то понизив голос, Уэсли объяснил:
– Корделия не должна ничего знать.
– Так, в чем дело? – повторил Ангел, начиная терять терпение.
– А ты не знаешь? – удивился Ганн. – У Корделии завтра день рождения. Мы собираемся закатить вечеринку, наготовили подарков. С этими видениями последнее время она совсем приуныла. Мы хотим подбодрить ее, устроить настоящий праздник.
– С тортом, со свечами, – подхватила Фред. – Споем «С днем рожденья тебя».
– Разумеется, знаю, – изобразив легкую обиду, заявил Ангел. – Просто немного закрутился с делами.
Захлопнув за собой дверь кабинета, он обреченно закрыл глаза. Разумеется, он не знал. Или знал, но забыл.
И теперь главный вопрос: что делать?
Ангел никогда не был силен в подарках… во всяком случае, в подарках для людей. Дарла, конечно, любила наряды и украшения, но это не считалось подарком. Зато она приходила в восторг, если он притаскивал юную прелестницу, с которой они могли забавляться неделями. А Друзилла радовалась, как ребенок, свежевырванному сердцу, в которое она клала камушки и трясла, воображая, что оно стучит. Или свежеснятому скальпу, который можно было приспособить в качестве парика для куклы.
Нет, это определенно не годилось.
Тогда что? Вручить Корди кредитку и дать выходной, чтобы она могла пройтись по магазинам и купить, что душе угодно? Но тогда потеряется смысл подарка – приятный сюрприз. Деньги это, конечно, приятно, но как-то безлико. Корди решит, что ему безразлично, что он даже не дал себе труд задуматься, что ей подарить. Обзовет черствым чурбаном и будет права.
Взгляд Ангела уперся в подставку для карандашей. Может… Может, воспользоваться своим умением и нарисовать ее портрет? Он представил, как выводит на бумаге тонкие линии, как вырисовывает нежную шею и выразительные глаза… Ангел сглотнул. Фантазия разыгралась, и он представил, как не карандаш скользит по бумаге, а его собственные пальцы по теплой мягкой коже. В брюках стало тесно…
Вдруг Ангел вспомнил, при каких обстоятельствах делал это в прошлый раз. Нет, не он. Ангелус рисовал Джойс Саммерс… и Дженни Календер. Ангела передернуло, и он поспешно отвернулся от карандашей.
Черт, так он никогда ничего не придумает!
Однако времени предаваться черному отчаянию у Ангела не оказалось – как и придумать еще что-нибудь. В дверь просунулся Ганн:
– У нас дело! Срочное!
И день покатился по накатанной.
Чудовища, запутанные дела, благодарные, еще дрожащие от испуга клиенты… Ангел опомнился только к вечеру, когда Корди ушла к себе домой.
Незамеченный, он последовал за ней.
Корделия зашла к себе, шутливо поприветствовала своего домашнего призрака, захлопнула дверь… Ангел постоял еще немного и вышел из подъезда. Он смотрел на зажегшиеся окна квартиры Корделии и размышлял, что можно было бы пригласить Корди на ужин в ресторан. Но это так мало… Корди редко подавала вид, но Ангел знал, что она хотела бы большего. И он бы хотел.
Если бы он был обычным парнем, он бы пригласил ее на свидание в приятный и тихий ресторан. Он бы подарил ей какое-нибудь неброское, но дорогое украшение – серьги или браслет… а может быть, кольцо. Потом они возвращались бы домой по ночным улицам и дурачились, как дети. Обязательно срезали бы путь через парк, и он бы прошелся по перилам моста. Добравшись до квартиры, они бы занимались любовью, нежно и неторопливо, всю ночь. И встретили бы вместе рассвет.
Но этому никогда не суждено сбыться.
Однажды Ангел отказался от всего этого с другой, а вторых шансов высшие силы не дают никому.
Позади послышался какой-то шум. Ангел оглянулся.
Кучка подростков увлеченно разрисовывала корявыми граффити стены бойлерной. Вот вдалеке послышался вой стремительно приближавшейся полицейской сирены, и подростки, побросав баллончики с краской, с гоготом сквозанули в ближайший проулок. Мимо Ангела с ревом пронеслась полицейская машина и, не снижая скорости, повернула за угол, заехав колесом на бордюр и с грохотом подпрыгнув. Ангел усмехнулся: у горе-художников явно было завышенное самомнение. Копам больше делать нечего, кроме как гоняться за ними. Особенно когда по улицам шастают настоящие чудовища. Например, он.
Ангел рассеянно посмотрел на недописанное «нах…», выведенное трехфутовыми псевдоготическими буквами, потом наклонился и подобрал один из баллончиков, задумчиво потряс. В баллончике явно оставалось не меньше половины.
В голове у Ангела забрезжила идея.

Корделия проснулась от треньканья будильника и с сожалением подумала, что надо было взять отгул. Все-таки день рожденья как-никак. Она потянулась, оттягивая момент, когда нужно будет вылезать из кровати. Лица коснулось холодное дуновение – а затем ее одеяло слетело на пол.
– Дэннис, перестань! – возмутилась Корделия.
Вместо ответа с кухни донесся щелчок и звук закипающего кофейника.
– Да встаю я, встаю, – пробурчала Корделия, нашаривая ногами домашние туфли и одновременно пытаясь просунуть руки в рукава халата.
Проигнорировав свежесваренный кофе и возмущенно замигавшую по этому поводу лампу над столом, она налила себе холодного апельсинового сока и подошла к окну, чтобы раздвинуть жалюзи и впустить в комнату порцию утреннего солнца.
Подставив лицо под теплые лучи, Корделия зажмурилась от удовольствия. День рождения пока что оставался светлым праздником, и не было необходимости ставить на торт восемнадцать свечек, утверждая, что это и есть ее истинный возраст. В том, что торт будет, Корделия не сомневалась – слишком уж шумно к празднику готовились ее друзья, хотя и воображали, что делают это незаметно. Только Ангел по обыкновению был хмур и печален и не принимал участия в общей суете. То ли притворялся, то ли забыл о ее дне рождения. То ли не придавал ему особого значения. Корделия вздохнула. У них с Ангелом всегда все было сложно. Теперь она понимала Баффи, как никто.
Мысль о Баффи заставила ее вспомнить, каким оглушительным фиаско всегда заканчивались дни рождения последней, и это вызвало на лице Корделии улыбку. По крайней мере, ее вечеринки удавались получше. Если бы не эти болезненные видения… Она ведь никого не просила о таком даре. И кто додумался называть «даром» жуткие картинки, которые посылали ей высшие силы, и последующие не менее жуткие головные боли?
Корделия нажала на кнопку автоответчика. Поздравление от родителей – наверняка пошлют в подарок более чем скромный чек. Впрочем, она их не винила. Привыкшие жить на широкую ногу, они с трудом приспосабливались к новому образу жизни. Быстрый говор Фред, советующий побыстрее приехать в «Гиперион». Должно быть, ее уже ждут.
Тряхнув головой, Корделия посмотрела в окно. Солнце успело подняться над крышами и осветило двор ее дома. Взгляд Корделии упал на бойлерную, стоявшую как раз под окнами. И у нее перехватило дыхание.
Обращенная к ней стена была разрисована сверху донизу.
Посреди картины, изображавшей сочный летний луг, стояла, вне всякого сомнения, она сама – сходство было поразительным, – только в виде амазонки с развевающимися волосами и длинным мечом. На традиционной кожаной юбке, на плаще, даже на непременном бронелифчике красовалась эмблема «Гуччи». Ногой, обутой вместо сапог в лабутены, нарисованная Корделия попирала жуткого монстра, состоявшего из когтей, клыков и счетов за квартиру. Вокруг этого эпичного портрета были разложены груды пакетов, из которых свешивались и вываливались платья и туфли не менее известных брендов, и шкатулки, доверху набитые украшениями. Чуть поодаль красовались весьма похожие на себя Ганн, Уэсли и Фред в костюмах, словно бы сбежавших с героических картин Валежу.
Корди подавила смешок и поискала глазами Ангела – неужели автор постеснялся добавить себя в собственное творение? А это точно мог быть только Ангел. Наконец она заметила в верхнем правом углу картины небольшую рощицу.
И там, под деревьями, виднелся темный силуэт. Совсем крохотный.
Корделия отставила стакан и грустно улыбнулась. Даже нарисованный, Ангел умудрялся хмурствовать.

Праздник удался, несмотря даже на нашествие крыс из подвала, где, как выяснилось, поселилось очередное чудовище.
– Проводишь девушку домой? – спросила Корделия у Ангела, помогавшего ей надеть плащ.
– Да, конечно, – сумрачно ответил тот.
– Я ведь так и не поблагодарила тебя за подарок, – сказала Корделия, когда они уже шагали к машине.
– Какой подарок? – Ангел изобразил недоумение, но от Корделии не укрылось, как дрогнули уголки его губ.
– Сам знаешь.
Ангел сдался:
– Да пустяки. Глупость.
– Ничуть не глупость. Кстати, с такой самооценкой тебе бы стоило показаться психологу, – фыркнула Корделия.
– Не понимаю, о чем ты.
– О том, как ты изобразил себя.
Они как раз доехали до ее дома. Ангел помог ей выбраться из машины.
– К счастью, у тебя есть я, – заявила Корделия, развернувшись к нему. – Конечно, я не ахти какой художник, но…
– Не по…
Вместо ответа Корделия повернула его голову в сторону бойлерной.
Дальняя роща была тщательно закрашена. А рядом с Корделией-амазонкой красовался новый портрет, впрочем, больше напоминающий шарж. Шарж на самого Ангела.
И он широко и заразительно улыбался.